Газета "Завтра"

Накануне Пасхи черти в Киеве бесновались особенно сильно: 18 апреля, в Страстную пятницу — день, когда весь христианский мир вспоминает крестные муки и смерть Спасителя, в Киеве решили открыть фестиваль ЛГБТ*-фильмов «Санни-банни» и проводить его до самого конца Светлой седмицы. Как утверждают организаторы, цель фестиваля — «стать значимым представителем украинского и международного ЛГБТ-сообщества, играть заметную роль в политическом и социальном представительстве и катализировать изменения на пути к равенству в украинском обществе». В рамках фестиваля также состоялись лекции об особенностях проведения на Украине гей-парадов, борьбе за трудоустройство гомосексуалистов и на другие похожие темы.

«Вдыхайте небо, живите небом, — И небесами засветит взор!» Игорь Северянин Усадьба, лето, идиллия. Прохладный полумрак дома контрастирует со светлой зеленью парка. Мы словно бы находимся в той комнате, откуда открывается вид – статуя, деревья, скамейка, девочка с книгой. Ощущение ароматов – синие цветы на туалетном столике и тёплый дух июньского дня. Перед нами – картина Николая Богданова-Бельского «Лето», написанная в самом начале 1910-х. Художник, по большей части прославившийся живописанием крестьянских детей, тут выступает в неизвестном качестве – он дарит настроение. Как тонко уловил он спокойствие, негу, счастье! Скоро всего этого не будет – сначала Первая Мировая, затем – революционный вихрь, гражданская война и неминуемое, но такое ожидаемое чудо-обновление.

"Он чувствовал и понимал людскую душу…" — в этой характеристике, данной односельчанами Ефима Васильевича Честнякова (при рождении — Евфимия Васильевича Самуилова, 19 (31) декабря 1874 г. — 27 июня 1961 г.) через несколько лет после его смерти, ясно слышна справедливость древней поговорки "глас народа — глас Божий", в иной форме, с другого ракурса утверждаемая евангельским: "Въ началѣ бѣ Слово, и Слово бѣ къ Б~гу, и Б~гъ бѣ Слово". Потому что речь идёт о душе не человеческой, единичной и отдельной или о некоем множестве таких душ, а о душе людской, то есть единой и общей. И честняковское понимание этой людской, народной души вовсе не ограничивалось средствами изобразительного искусства.

То, что вы прочтёте — это не рецензия на фильм и не донос в прокуратуру. Это проявление обеспокоенности за судьбу нашего наследия, тревога за будущее классических литературных произведений, входящих в Золотой фонд русской культуры. Дойдёт ли их непревзойдённый блеск до будущих поколений? Весной этого года на виртуальные и реальные экраны страны вышел фильм "Онегин". Я принципиально не хочу разбирать недостатки и достоинства киноленты, упоминать имена режиссёра, продюсера, а также оценивать талант исполнителей главных ролей. Скажу лишь, что данная постановка, на мой взгляд, вредна и опасна.

«Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет все, что может поумнеть», - сказал драматург Александр Островский на открытии памятника Александру Пушкину в 1880 году, и он абсолютно прав. Пушкин – это не только поэзия, проза, чувства и грёзы; это ещё и тонкое ощущение исторических эпох, которых он касался в своём творчестве. Как изящно Пушкин обрисовал XVIII век: «Ловласов обветшала слава / Со славой красных каблуков / И величавых париков»! В этих строчках – вся сладость и гадость галантного столетия, его гордость и роскошество. Ловлас – Lovelace – центральный персонаж романа Самюэля Ричардсона «Кларисса» – ветреный, коварный красавец, но при том – разумник, типичное порождение эры Вольтера.

В философии сегодня происходит радикальная смена парадигм. Об этом радикализме свидетельствует отказ современной философии от поисков места человека в мире, ибо этого места у него просто нет. Если бы это место было, то у нас не возникло бы разочарование той цивилизацией, внутри которой мы живём. Мы недовольны не только техническим отношением к природе, но и техническим отношением общества к человеку, ибо статус человека в нем определяется не его личными качествами, а его положением в социальной иерархии. Способы участия человека в социальной жизни исчерпали себя, ибо социализация человека мало чем отличается от дрессировки животных.

— Андрей Владимирович, насколько на ваш взгляд актуально создание или формализация так называемого русского мировоззренческого канона? — Мне кажется, этот вопрос назрел давно. Он начал активно решаться с середины XIX века, с дискуссии между славянофилами и западниками, с трудов наших великих писателей Достоевского и Тютчева, философов Данилевского, Леонтьева и Соловьева, с картин передвижников (особенно Сурикова), с русской музыки в лице Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова. Этот процесс можно назвать началом систематического цивилизационного самосознания России.

Российская философская мысль и позднее над этим работает, но потом процесс тормозится, потому что восторжествовали идеи, далекие от задачи цивилизационного самосознания России: социалистические, либерально-демократические, пришедшие с Запада и приведшие, кстати говоря, к двум великим российским трагедиям XX века: к социалистической революции и к так называемой «перестройке», носившей либерально-прозападный характер. И вот сейчас мы возвращаемся на новом уровне к необходимости наконец-то осознать себя в качестве особой цивилизации

Движение "Русская Мечта" состоялось. Было много тревог — удастся ли запустить реактор нашего движения? Ведь мы обратились к нашему народу со словами возвышенными, необычными в наше время. Обратились к народу, который живёт трудно, смотрит в землю, под ноги: копает окопы, могилы, ищет, не лежит ли на земле кошелёк. А русские люди, какими бы кромешными делами они ни занимались, нуждаются в небесном, в возвышенном. У них загораются глаза, когда с ними говорят о высших смыслах, ради которых создана Россия, и ради чего они живут, трудятся, поклоняются могилам своих предков, умирают. И, глядя на лица мечтателей, познакомившись с проектами, которые представлены, исследуя распространение движения по регионам, могу сказать — движение сформировалось.

Когда-то давно Институт философии (тогда ещё) Академии Наук СССР занимался исследованием «единственной научной» марксистско-ленинской философии: «диамата» и «истмата» вместе с «научным атеизмом». В то время современные западные философы если и изучались, то обычно с целью последующей беспощадной критики их «буржуазных» и «ревизионистских» концепций. Но 30 с лишним лет назад ситуация изменилась. Марксизм-ленинизм списали в утиль, «идеологические барьеры» пали, наступил «плюрализм», а Институт философии (теперь уже) Российской Академии Наук решил наверстать упущенное и начал «осваивать» неизвестных россиянам европейских, североамериканских и латиноамериканских авторов.

— Алексей Олегович, какая, на ваш взгляд, самая насущная проблема российской архитектуры? — Диагноз давно поставлен. Это утрата нашей архитектурой государствообразующего положения и, как следствие, обрушение статуса архитектора. Архитектура сегодня не «купол» для всех искусств, а сервис, который обслуживает интересы стройкомплекса, где красота исчерпывается набором цветов, фактур и выходом квадратных метров. В середине XX века ликвидировали академическую архитектуру, стремясь решить наиострейший жилищный вопрос. Это благое намерение «инфицировало» отечественное зодчество утилитарностью, позже эта «болезнь» многократно усилилась в либеральной экономической модели. В результате мы утратили понимание призвания архитектора, который должен видеть целостную картину от культурного компонента до материаловедения. Таких специалистов у нас сейчас — единицы, а вот «фрагментарных» — с избытком. Я считаю, что мерилом ценности архитектуры категорически не может быть только экономика.

«Вы, жадною толпой стоящие у трона...» Лермонтов Когда на минувшем Всемирном русском народном соборе Президент России, наш Верховный главнокомандующий говорил о борьбе за суверенитет – он упомянул разные аспекты: политический суверенитет, экономический, даже технологический... Не прозвучало только одно – культурный суверенитет. А он сегодня (да и всегда) был и остаётся определяющим для независимости как самого народа, так и высшей формы народной самоорганизации – государства, этим народом созданного. В нашей истории уже не раз бывало, когда государство Российское, созданное государствообразующим русским народом совместно с другими коренными народами России, сохранялось только общностью нашей суверенной культуры, в основе которой лежало и лежит Православие.

1937-й – это не только год, когда размах сталинской зачистки ленинско-троцкистской гвардии достиг своего пика. Это так же год столетнего юбилея гибели Пушкина, отмеченного в Советской России 1937-го с небывалым размахом. Более того, фигура Пушкина, до этого момента находившаяся в тени, в ходе февральских торжеств 1937-го г. заняла в совершенно феноменальное место советском пантеоне. Сияние вновь прославленного в лике советских святых поэта не просто затмило лики прочих советских культурных икон, но едва ли не сравнилось с сиянием «вечно живого» и «самого человечного человека» Ленина.

У меня состоялась глубокая, длинная и во многом неожиданная беседа с министром культуры Ольгой Борисовной Любимовой. Министр, очаровательная женщина, поделилась со мной ощущениями от огромной кропотливой работы, в которую она погружена. Она сказала, что в сознании русского человека происходит перелом. Люди тянутся к возвышенному. И я сам, и близкие мне люди искали, жаждали русского духовного интеллектуального прорыва. И вот мои чаяния подтвердились. С началом Специальной военной операции из России хлынула волна либеральных интеллигентов. Публицистов, представителей шоу-бизнеса,…

Экзистенциальный кризис России начался в конце XIX века и продолжается до сих пор. В чём суть этого кризиса? В том, что мы перестали понимать, что значит быть русским. "Я русский", — говорил Л.Н. Гумилёв. "Но почему же вы тогда евразиец?" — спрашивали его. Потому что, отвечал Гумилёв, без русских не будет России, а без России изменится физиономия Евразии, а это значит — и всего мира. Мир будет без лица. Евразийский путь выхода из кризиса Евразийство — то единственное, что сделала русская философия в XX веке. Философия евразийства проста. Её можно свести к двум идеям. Во-первых, это идея полицентризма, что означает: история человечества — не единое целое с центром в Европе.

Словакия – первая западнославянская страна, официально восстановившей культурные контакты с Россией и Белоруссией.Велика в этом роль личности – самодостаточной, стержневой, с подлинным душевным здоровьем – подобную которой мы не видели в европейской политике уже лет двадцать. Имею в виду министра культуры Словакии Мартину Шимковичову. Вот прямые цитаты из её интервью, данного после назначения на министерский пост в октябре 2023 года. «Токсичная идеология должна быть отсечена. Мы должны поддерживать всё позитивное и здоровое. Наши дети должны знать наши корни. Они являются основой для их роста.

На протяжении всей своей жизни Эдгар По, вопреки великолепно развитой способности к логическому мышлению, данному ему от природы и насильственно, смею думать, культивируя в себе дары в области поэтической, руководствовался исключительно иррациональными движениями своей души, приведшими его к печальному концу. Совместить два эти не вполне совместимые свойства он попытался в рассказе «Бес противоречия», который, помимо всего прочего, может дать нам очень важные посылы и для понимания других умственных извращений, прочно занявших место в мозгу западных людей (впрочем, теперь уже не только западных).

У русского философа и поэта Владимира Соловьева (1853−1900) есть фундаментальное философско-этическое произведение, которое называется «Оправдание добра» (1897). Вспомнил я его в связи вот с чем. Перечитывал трактаты европейских мыслителей XVII-XVIII вв. (большинство из них принято относить к философам), легшие в основу нынешней так называемой экономической науки. И пришел к выводу, что этим сочинениям следовало бы дать общее название: «Оправдание зла». Почему? В самом общем виде рассуждения сводятся к следующему. Во-первых, зло — имманентное свойство человека («естественная природа человека»).

Александру Проханову 1. Тризна Уж задернели торные тропинки Борщевиком, бурьяном, ковыльём. Уже не ждут на общие поминки, Где нас бы угощали по старинке Тем черноплодным терпким киселём. Где каждый знал: он плоть от плоти Рода, Одной супрягой, мiром и семьёй Он тянет лямку с люльки и до гроба, А не свиньёй икочет под скамьёй. И пусть не всех трясина поглотила, Но разобрало, разметало нас, Убавило живые наши силы И даже размагнитило компа́с… Куда ж нам плыть? Сковал нам взоры срам… И как подняться нам? Пока славянофилы-простофили Пускали нюни по чужим меню, Россию проморгали,…

Сегодня, когда Россия с муками, кровью и жертвами пытается выйти (в связи с чем невольно вспоминается поговорка "вход рубль, выход два") из своего трагического опыта более чем полувекового самоотрицания и стремления полностью раствориться в "общечеловеческой", а на деле, как выяснилось, античеловеческой цивилизации западного глобализма, великий отечественный композитор Георгий Васильевич Свиридов(3 (16) декабря 1915 г. — 6 января 1998 г.) и его творческое наследие вновь оказываются на линии фронта мировой "гибридной войны". Точно так же, как там сражаются не только бойцы СВО,…

В истории отечественной культуры эпоха, которую можно назвать его именем, длилась почти сорок лет, а потому, с неизбежной поправкой на саму сферу деятельности, вполне сопоставима — особенно по созидающему влиянию своему — с политическими эпохами Екатерины Великой или Иосифа Сталина. И дело здесь не сводится только к тому, что великие произведения композиторов «Могучей кучки» или художников-передвижников, по большому счёту, непредставимы без фигуры и влияния Владимира Васильевича Стасова. Это, бесспорно, самые заметные вершины открытого и отчасти созданного — в том числе его собственными непрестанными усилиями — материка русской классики второй половины XIX—начала ХХ века.

«Я русский, И мне повезло. Я русский, Всему миру назло». Из репертуара современного певца SHAMAN В производственной мелодраме «Весна на Заречной улице» (1956) есть замечательный фрагмент – рабочий Савченко приходит к учительнице Левченко, а та, небрежно кивнув, начинает с упоением слушать по радио Второй концерт Сергея Рахманинова. Лицо строгой девушки преображается, делаясь мечтательно-задумчивым. Мелодия накатывает, как волны. Каждая нота попадает прямо в сердце. Что ж, тогда влюблённый пролетарий тихонечко ретируется, не выдержав конкуренции – где он, а где – Рахманинов?! Эта пятиминутная сцена сыграна без реплик – мы слышим фортепиано Льва Оборина в сопровождении оркестрантов,…